Михаил Сидоров. Записки на кардиограммах

Н а ч а л о

«Но ведь это правда, рейсфюрер...»
Шелленберг — Гиммлеру, 1-ая серия.
Замглав по скорой.
Путает ИВЛ с ВВЛом.
Не видит разницы между клинической и биологической смертями.
Лазит в укладки, считает ампулы, сверяет со списком. Найдя заначки, рисует выговоры.
Заслуженный врач РФ.
На скорой не работал ни дня.
Ей-богу, не вру!

* * *

Менты пьют. Зверски. А прокуроры ещё круче. Те, кто выживут, станут к старости каяться, раздирая перед людьми рубища…
Впрочем я, скорее всего, наивен.

* * *

При просьбе лечь на спину, девять из десяти пациентов поворачиваются спиной вверх.


* * *

Вечерний звон. Завал. Прорвало. Весь стол в адресах.
И всем – срочно. Немедленно. Иначе Матвиенко, Райздрав и горячая линия.
Час.
Второй.
Третий.
Диспетчер вдруг стекленеет, блуждая зрачками с телефона на телефон. Те надрываются.
Минуту.
Две.
Две с половиной.
Диспетчер начинает смеяться.
Ему откликаются.

* * *

Во время осмотра могут:
- зевать
- рыгать
- пердеть
- ковырять: а) в носу б) в зубах в) в гениталиях
- говорить по телефону (жестом: подождите!)
- смотреть телевизор
- курить
Они дома, фигли.
А когда в поликлинике – ну совершенно другие люди!

* * *

Отказ от госпитализации.
О возможных последствиях предупреждён. Подпись.
Думаете, всё?
Полагается ездить, проверять состояние.
Себестоимость вызова – две тысячи.
Ну?
Четыре куска.
Шесть.
Восемь.
О-па! Созрел и хочет в больницу. Больницу при этом хочет получше.
Рассказывал коллегам в Европе – офигивали.

* * *

Дословно:
К о м м у н и к а б е л ь н ы й ж у р н а л и с т: В двух словах – как вам нацпроектовские «Газели»?
В р а ч с б о л ь ш и м с т а ж е м: дерьмо

* * *

Часто, посреди ночи, прикоснувшись, участливо спросят: «Много вызовов сегодня?»
Хочется взять сочувствующего за лицо и отпихнуть как Высоцкий Садальского.

* * *

Любимая фраза высшего руководства: на ваше место – в шляпах!
Одного как-то поправили: на ваше!
Что было…

* * *

Многие, в натуре, не знают:
- названий своих лекарств
- собственного диагноза
- профиля отделения, на котором лежали
- номера больницы
При этом говорят «не помню», «не разбираюсь» и «нам сказали».

* * *

Полковники невыносимы.
Снисходительное «ты» свысока.
Даже если одёргивать.
Даже когда чехлятся.
Холуи трёхзвёздочные.

* * *

Пришедший к доктору робок и подобострастен.
Вызвавший – развязен и хамоват.
Это в крови.
Поэтому, лучше сразу, с порога, на них наорать.
Во избежание.

* * *

Старательнее всех болеют цыгане. Самозабвенно и артистически.

 

Разогнали студентов – статистику, стервецы, портят.
Сертификатов-то нет, откуда?
Студенты выходили с семнадцати до восьми.
Воздушного моста так не ждали, с Большой Земли.
В окружении.

* * *

Стало привычным:
Комната, пациент, юноша у компьютера.
«В контакте», обычно.
Внимает рассеянно, просьбы выполняет предварительно дочитав.
Увозим – спросит: «с тобой поехать?»
Понять можно.
Три сотни друзей.
Всем же написать надо.
Про болезнь близких.

* * *

У них здесь корректировщик. С биноклем. На дереве. Настроился на частоты и слушает. Даёт отзвониться, даёт вернуться. Открыл дверь – даёт отмашку: звони!
Вызов.
Туда же, в соседний дом.
И умело так, гад, маскируется...


* * *

Сорок пять лет, юрист, два высших образования. В двадцатисекундной речи двенадцать раз использовала конструкцию «как бы».


* * *

Норма десятилетий – бригада на десять тысяч. Районы растут, вызова лежат на задержке.
Выход?
Изящный. Блистательный.
Одна на четырнадцать.


* * *


Четверо вместо восьми, и лавина звонков: утром сел – утром приехал.
А Райздрав нынче праздновал что-то, так допоздна у кабака бригаду держали, на всякий случай.
А остальные три впахивали.

* * *

Не курить невозможно.
К нулю раскуриваются даже самые стойкие.
Потому что адреналин.
Нервы.
Оттого и язва у всех.
Голодные же всё время.

* * *

Коллега. Спокоен и флегматичен. Тридцать лет стажа, видел всё. Непрошибаем.
Ан нет!
Оскорбили на вызове. Ничего особенного – пьяные люмпены, всё как обычно… Но молча вышел, надел перчатки, отыскал, благо недолго, кус мороженного говна и запустил в форточку.
Потом всю ночь пил коньяк.
Один.
Весь пузырь выдул.

* * *

Кулибиных меньше, чем жопоруких.
Последний шедевр – кардиограф. Отечественный.
Перед тем, как печатать, думает пол-минуты.
Вообразите:

Реанимация.
Цейтнот.
Ампулы россыпью.
Кардиограмма ежеминутно.
И всякий раз: «ПОДОЖДИТЕ 40 СЕКУНД».

Охеренно, мать!

Отослали обратно – ломается, падла, часто…

* * *

Во ВСЕХ больницах Санкт-Петербурга на входе в приёмный – порожек. Поднимаешь передние колёса – ы-ы-ых! – коллега приподнимает задние – ту-дух, ту-дух! – закатили. Порожка нет только в морге Судмедэкспертизы где, по большому счёту, глубоко похеру…

* * *

Подъём ночью на «упал с кровати, приезжайте поднять» вызывает смутную симпатию к Менгеле...


Прервусь ненадолго, пока гневным пальцем в грудь не упёрлись.

Вот, удосужьтесь-ка:

«Скорая медицинская помощь – вид помощи, оказываемой гражданам при состояниях, требующих срочного медицинского вмешательства (несчастные случаи, травмы, отравления и заболевания, приводящие к резкому ухудшению здоровья, угрожающие жизни и требующие проведения экстренных лечебных мероприятий)…»
О как, оказывается, изначально-то!
А вы говорите...

Так о чём это я?
А-а!
- Я лекарства не признаю – вы только ЭКГ сделайте, а уж я дальше сам…
Или:
- Мне любимый человек изменил – дайте успокоительное, а то я в окно выброшусь!

- Глубокий обморок, нету пульса... м-да!

- Это мне папа вызвал.
А вот и он:
- Алё! Вы уже там? Посидите с ней, пока не подъеду. Я в Нарве, границу прохожу – часа через два буду…
И до кучи:

Ни «доброй ночи», ни «проходите», ни табуретки присесть.
Об кровать хлоп и жёлтой ногой в лицо:
- Вот. Ступать больно.
Мозоль. Ороговелая, давнишняя.
- Ну, и?
- Что «ну» – срезайте! Давайте-давайте, я ветеран…
Так, спокойно!
Не надо набирать воздух.
Ветераны от «лиц приравненых» – ох, отличаются!

... Манерой общения.

* * *

Ночь. Вызов. Через минуту повтор: скорей! Подрываешься и летишь. Диспетчер по рации: Быстрей – скандалят!

 

Бывает вываливаешься из кабины, дверь вбок, одной рукой чемодан, другой кислород, на плече кардиограф, дефибриллятор, на другом сумка с реанимацией, папка в зубах, домофон чуть ли не носом: пи-и-и-и…
КТО ТАМ?
Всё. Можно отнести кислород, дефибриллятор, сумку с реанимацией. Расставить неторопливо, подключить шланги. Позвонить снова и зевая войти.
Ничего там нет.
Проверено.
Годами.

* * *

Нельзя брать деньги, если их дают с помпой. А настаивают – тем более!
Номера купюр переписаны.
Список, как правило, под телефоном.
Тоже проверено.
Неоднократно.

* * *

По коридору надо идти тихо и на пороге чуть задержаться.
Так, чтоб не видели.
И не слышали.
Бесхитростное большинство начинает стенать только при твоём появлении.

* * *

И не вставать перед дверью.
Могут пинком открыть.

* * *

И уж, конечно, никаких «входите – открыто»
Войдёшь, а там волкодав.
- Ой, простите, я про него забыла…
Уроды!

* * *

Умное лицо, в глазах разум. Кардиограмма, терапия, слово за слово…
- А вы можете, как в фильме «Жмурки», пулю из живота вытащить?
Озадачил.
- Знаете, если б всё было так просто, как у режиссёра Балабанова, мы бы не потеряли двадцать миллионов в последнюю войну.
- Нет, ну а всё-таки?

* * *

Везли с пожара.
Ожоги.
Большой процент.
Юный возраст.
Тормознули на перекрёстке — проезд кортежа.
Снеслись с ответственным, тот подтвердил: ждите!
Семнадцать минут стояли.

* * *

- Это какой корпус?
- Не знаю.
- Но вы ж из него только что вышли!
Куда б ни приехали.

* * *

Номеров нет. Ни на домах, ни на квартирах.
Не пишут.
Но полагают, что мы – назубок.
И разбухают во гневе.

* * *

Порвал с корешем.
Тяжёлые сутки, переработка часа на три, ехал домой – мужик в трамвае засудорожил, в лифте сосед к жене попросил… Стянул кроссовки, упал поперёк кровати, без душа и завтрака – звонок:
- Слу-у-ушай, ты мне нужен как доктор…
- Пошёл на
Обиделся насмерть. Поймёт едва ли.

* * *

Левел ап – когда начинаешь просыпаться за минуту до вызова.
Сам.
Ночью.
Мистика!
Очевидное – невероятное.

* * *

Диспетчера опытны.
- Нет такого дома по этой улице.
Взрыв.
- Да вы… Да я…
- Паспорт откройте.
Пауза.
- Ой, да…
Не часто, честно скажу. Но извиниться – ещё реже.

* * *

Начал обычно: чем болеете… последнее обострение… что принимаете? А в спину сказали:
- Чё херню спрашиваешь – лечи давай!

* * *

Когда изобретут таблетку от «плохо», во врачах нужда отпадёт.
Совсем плохо – переломил об колено.
Чуть-чуть – поскрёб ложечкой.
И в рот…
- Дорогая моя, вам же шестьдесят лет. Вы прожили такую долгую жизнь – неужели не найти слов, чтоб описать собственное состояние?
Не-а. Не найти.
- Тупой какой-то… Ну, плохо – что непонятного?

* * *

Принадлежность к прокуратуре объявляют ещё в прихожей.
И недоумевают, не встретив подобострастия…

* * *

Что странно – многим сочувствуешь.
Против воли порой…

Многие негодуют – каллиграфий, похоже, ждали, на бумаге на ароматной. Иные пеняют на негатив. Толкуют «жесть!» и жаждут приколов – неистово, ненасытно. А по-мне, так забавно: отрешился, бесстрастный, и смотришь, как утверждаются – кто во что...

П р о д о л ж е н и е
«Яд каплет сквозь его кору...»
Наше всё.

В кафе – только ночью. Днём куражаться: жрёте, мол, а там люди мрут! Или наоборот, уважухой задостают. Один вот, недавно, от полноты чувств, предложил шаверму за ним доесть…

* * *
Исцелили, раскланялись, жена пошла провожать, а он вдруг из комнаты:
- НЕ ДАВАЙ ИМ НИЧЕГО!!!
Фельдшер – девочка из училища, аж расплакалась с непривычки.

* * *

Храм. Пасха. Эпилептик. Судороги нон-стоп – глубокий статус. Кончилась служба, пошёл народ. По нам, по больному, по батюшке… а тот, наивный, всё подождать их просил, да помолиться во здравие.


* * *

Первая минута на скорой: ржут над коллегой – капали ночью, приступ был. Тычут пальцами в ЭКГ, рыдая от хохота, мне же, обескураженному, говорят:
- И у тебя так будет. Лет через десять.
Хмыкнул гордо, а зря.
Как в воду глядели.

* * *

Градоначальник узнала об очередях в поликлиниках.
Грозила публичными казнями.
- Ух, ты! – Сказали все. – Круто! Ну-ну.
Очереди исчезли.
Дня на два.

* * *

… и бесконечные тридцатилетние дуры с головными болями.

 

Допуск к наркотическим препаратам оформляют два месяца.
Как мимнимум.
Через полюса на собаках запрос везут.

* * *

А больницы теперь в честь христианских святых.
Хотя некоторым имена нацистских преступников подойдут.
Имени Кальтенбруннера, например. И, скажем, Адольфа Эйхмана…
Варум нихт?

* * *

Впихнули в нагрудный карман полтинник. Как швейцару. С такой, знаете, превосходцей: на тебе, братец, на сигареты!
А был с получки – достал тысячу, сунул меж пузом и трениками: а это вам, милейший, на погребение!
Пришла жалоба: такой-разэтакий, и даже говном бросался…
Лишили премии на год.

* * *

Диспетчер говорит – донимал минут двадцать. Давление ему, падали полупьяной, измерить. Пузырь шмурдяка в лапе – хлебнёт, затянется и снова в дверь: дз-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-зынннь…
И ни души на станции, как на грех.
А ночью, падла, телефон обрывал: три литра на харю, ум болит, язык ребром – инс-с-су-сульт у него. Г-гермо… гермор-р-рагический.

* * *

Госнаркоконтроль бдит.
Онкобольных обязали глотать сильнодействующие в присутствии скорой.
Приезжаем, смотрим, расписываемся: дескать, были, видели, правда…
Так и катаемся.

* * *

А обращаются к нам: ребята.
- Любезный!
МЫ.

НЕ.

РЕБЯТА.

Давно уже!
- Ой!
Да!
Конечно!
Извините, РЕБЯТА!!!
Всё время.

* * *

Выцелив самого трезвого, надо сказать: вы мне кажетесь наиболее здравомыслящим из присутствующих…
Строить событыльников будет исключительно он.

* * *

Было дело, даже участок впаривали.
На носилках лёжа, под капельницей.
- И соседи хорошие: зампред избиркома и полковник из ФСБ – соглашайтесь...

* * *

От порога с ехидцей:
- Что-то вы сегодня быстро приехали!
Вот же ж тварь, а?
- Эва как... Ну, тогда мы внизу подождём, в машине – позовёте, когда пора будет…
Готово дело – оскорблёны донельзя.

* * *

О журналах.
Их восемнадцать.
За сутки – подписей восемьдесят.
На днях ввели девятнадцатый.
Учёта журналов.

* * *

Коллега.
Изящен.
Подтянут.
Эрудит. Интеллектуал. Знаток поэзии и шахматных комбинаций. Цитирует наизусть и искромётен до зависти.
Убеждён, что все нам должны. Но милосерден – войдя в положение, соглашается взять вещами.
DVD-плеером, например.
Или узелком столового серебра.
С полной сумкой порой со смены идёт.

* * *

На станцию пожаловал Госнаркоконтроль.
Помимо комиссии ещё и автоматчик в бронежилете.
Они что думали – мы отстреливаться будем?

* * *

Обожают пересчитывать пачку денег под самым носом. Тут главное не ляпнуть что-нибудь вроде «смотри, не ошибись!», иначе непременно кляузу настрочат…

* * *

Главврач скорой заканчивает интервью так: звоните и обращайтесь!
И тёплый взгляд в объектив.

Не на камеру поучает: врача надо бить, но не добивать.
А когда докладывают, мол, государь, медик-то разбегается, отвечает: плевать – хоть полтора человека, но останется!
По всему видать, крепко сидит.

* * *

А однажды у нас свечу вывинтили – кому-то среди ночи понадобилась.
Остального, правда, не тронули, взяв то, что крайне необходимо.
Как папуасы.

* * *

- Могу я вас попросить воздержаться от фамильярности в адрес человека, в услугах которого вы в данный момент крайне нуждаетесь?
И – удивление:
- Но ведь я ж старше!
Тоже не редкость.

* * *

У пациента, как правило, родственники. Наихудшая разновидность – бодренький балабол.

* * *

С онкологическими как с детьми – предельная искренность!
Никаких недомолвок и без утайки.
Они ж чувствуют.

* * *

Элитный дом. Повсюду иконки и выдержки из Завета. Тридцать семь штук насчитал – только от прихожей до спальни. А перед дверью, на ход ноги, молитва висит, от руки аршинными буквами.
Видать, сильно с совестью не в ладах.

* * *

По ночам приводят семнадцатилетних с амфетаминовой абстенухой. И лепят горбатого, втирая про дистонию.
Вы не первые, кто приходит с такими симптомами. Давайте честно – что принимали?
Возмущаются исключительно натурально, особенно девочки.
Ну что ж, дистония так дистония – пожалуйте ягодицу...
Через час возвращаются.
Не помогает.
Что вы говорите?
Кто б мог подумать!
Ещё раз: что принимали и сколько?
С неохотой раскалываются.
Почему шифруются? Бестактно, оказывается, о таком спрашивать.

* * *
Старики гниют в одиночестве, гордясь успехом детей…


* * *

Мальчишкой отсидел в немецком концлагере.
После войны шёл за третий сорт – был на оккупированной территории.
Никаких справок. Паспорт выдали лишь в шестьдесят первом.
В девяностых немцы, раскаявшись, прислали извещение на пособие.
А в департаменте его не нашли в списках.
И попросили подтвердить документами.
Он закатал рукав, показал номер.
Предъявил письмо из Германии.
Сказали, что недостаточно.
Ну, плюнул.
Через пятнадцать лет проблема – недоуплачен налог с пособия.
То есть, кто-то за него получал.
Изловчился.
И нынче, поди, ленточки георгиевские повязывает.
Гнида.

 

Доктора, одержимого православием, фельдшера избегают – неловко, говорят, за него как-то, перед больными…

* * *

Концерт Шнура в Ленсовете.
Пьяные, потные, полуголые, неуправляемые имбециллы.
Летающие бутылки, битые черепа, облака табачья.
Кровь, моча, разлитое пиво.
Хрип и корчи со сцены.
И мат.
Отовсюду.
Со всех сторон.
Вакханалия матерщины.
Увозили сразу троих и чуть не подрались с ними в салоне.
Сдали, отзвонились – опять туда же!
Ну уж хрен!
Взяли остановку в пути, – видим, мол, тело на тротуаре, проехать мимо клятва Гиппократа не позволяет, – а сами зашхерились у Ботанического и минут сорок только в себя приходили.
Болтают, Шнур нынче в Оперу подался и там, по слухам, всю труппу очаровал.
А меня вот, как вспомню, до сих пор передёргивает.

* * *

Молодые мамы, заспавшие новорожденных.
Обнимут его во сне, а он под тяжестью руки задохнётся.
Маленький же ещё.
Раза три попадал – полпачки потом выкуривал, в один присест.

* * *

Перевернулись на скорой.
Легли на бок и, вращаясь, ещё метров тридцать проскрежетали.
Остановились, выбили люк в крыше, вылезли.
Первое, что увидели – руки с мобильниками.
Фотографируют!
Человек десять, не меньше.
Корячились, извлекали больного – никто не помог.
Ходили кругами, ракурсы выбирали.

* * *

Муть стёкол.
Скелеты перил.
Бред поколений маркером по стене.
Аварийное освещение, мочало проводки, лишаи извести.
Аммиак и кошатина.
«Оно никогда не настанет!» – закричал вдруг Пилат...


* * *

Псих в равной степени и всемогущ, и беспомощен…

* * *

Коллеги. Везли бомжару в больницу и метелили его всю дорогу. Крики писали на диктофон. Вечером пили чай, слушали и смеялись под тортик...

* * *

Одной фразой?
Пожалуйста.
- Не, не поедем. Мы вас лучше ещё раз вызовем.

* * *

Люди безумны...

О т с т у п л е н и е

Был Рим. Держал мир в кулаке. Строил города, дороги, знания умножал. А потом кончился. В одночасье. Забыли всё. Тысячу лет жгли людей, молились на деревяху и испражнялись там, где приспичило…
Питер. Метро. Технологический институт. Даты на стенах: первый спутник, ядерный синтез, оптический генератор – пол-века назад.
А ныне только: хлеба и зрелищ!
Один в один.

Настораживает.


«Бить нельзя их, а не вникнут — разъяснять...»
Классическое.
Вызвали ночью и не хотели пускать, пока документы не предъявлю...


* * *

Умер Углов.
В аккурат на Первомедовский выпуск.
Санитар морга промеж молодых докторов.
Слегка подшофе:
С Академиком сфотографироваться не желаете?

* * *

Маленький триптих:
На глаз – месяц запоя.
А уверяют – три дня.
- Мужик, давай честно?
- Ну, может, четыре…
Насмерть стоят.

II

Никакие.
Аж ссутся непроизвольно.
Но – поголовно:
- Д-да я тока бутылку пива с-сёдня…

III

Ещё раз:
Синь темнит.
Медик догадывается.
Обязан.
Ему, блин, деньги за это платят!


* * *


Доброхоты.
Сдёргивают с обеда: «На остановке, в инвалидной коляске».
Что – в коляске?
Не знаю, езжайте.
Мертвецки пьяная побирушка.
- Домой её отвезите...
Ну, не уроды?


* * *

Жидкость для труб.
Стакан.
В два приёма.
Песец какой-то...

* * *

Суррогаты, панкреонекроз, кранты поджелудочной.
Свезли к хирургам.
Месяц, два, и опять он.
Живот в рубцах – еле выжил.
Под сиреной обратно.
Выписку обмывал.

* * *

Рабочий посёлок.
Пропитые упыри, плевки, помои из окон.
Дети играют «в пигмалионов».
В подвале, на трубах...
Выросли, поди, спились.

* * *

Отправили на учёбу.
В первый же день: так, сдаём по штуке, на нужды кафедры!
Отказался.
Домой звонили.
Два раза.

 

Комиссии.
Юные женщины в макияже.
Запинаясь, читают список и требуют предъявить.
Потом ставят галочки.
Надменны и робки одновременно.
Как им так удаётся?


* * *

Центнер живого веса.
- Идите за мужиками – нести надо.
Мнутся.
- А может, мы с вами вдвоём как-нибудь?
Чёрт их знает, а вдруг правда – врождённая деликатность…

* * *

Госпитализация.
- Едете?
- Н-не знаю… Надо Тамаре позвонить... Алё, Тома? Меня врачи забирают – ехать, как думаешь?
И к этому привыкаешь.

* * *

Кафель, хром, крахмал простынь.
Стоит, качаясь, и ссыт на пол…
А римляне, когда убивали, упав, плащом накрывались.
На подвздохах.
Чтоб не глазели.

* * *

Никого не трогали, ждали на светофоре.
А он по зебре вихлял, пьяненький.
Увидел, встал напротив – и матом!
Потом всхрапнул, пал оземь и заелозил копытами.
Откачали ублюдка.
Мы ж добрые.

* * *

Детей только жалко.
Они счастливы.
Им сравнить не с чем.

* * *

Звезда.
Вживую.
Пьяная.
Омерзительно.

* * *

Бухал всю осень – бросила баба.
Обезножил: умоляет, трясётся...
Лекарим.
- Я ей DVD купил, – успокаиваясь, – фильмов кучу, микроволновку, утюг…
И вдруг – волком:
- Отомщу-у-у-у-у! Х-х-х… атамщу-у-у-у-у!

* * *

Наркоманы и алкаши.
Конца краю...
Впечатление – линия партии.

* * *

Прямой эфир, конкурс.
Как вы гадите сослуживцам?
Самым оригинальным – по два билета.
Взахлёб, веришь?
Микрофон рвали.
Осматриваешь потом пациента, а в голове: не тебя ли я сейчас слышал?
Конкретно накрыло.

* * *

Особняк.
Аритмия.
Купировал, собираюсь.
- А вы не хотели бы у нас дворником поработать?
Шок.
Ступор.
Онемел, честно.
Они ж, на голубом глазу, дальше:
- Нам дворник нужен, интеллигентный. Чтоб и пообщаться, и помощь оказать, если что. И зарплата достойная – не то, что ваши копейки...
И главный хит:
- Не понимаю, почему вы отказываетесь?

* * *

Краснорожий кабан – лежит, пену пускает.
Бутылки, бутылки, бутылки, бутылки.
Прошлись по соседям: вынести не поможете?
- Хорошо, сейчас. В какую квартиру? Э-э, нет…
Весь подъезд отказался.

* * *

Рабочий посёлок.
Скорая.
Сразу предупредили:
- Больные – двух категорий: «скотина» и «скотина пьяная».
Шокировали, подтвердилось.

* * *

- Что ж ты так керосинишь, родной?
- А чё ещё делать-то?

* * *

Обрёл истину: чиновный люд считает наши деньги своими.
Сами признаются, разболтавшись с реланиума.
- В больницу? Надолго? Ч-чёрт! Транш, как назло, НАМ пришёл...

* * *

Диспетчер заполняет сканворд.
- Слышь, эта... водяные часы?
Второй год про них спрашивает.

* * *

Негласно – принимать всё.
На днях, к примеру, на флюс отправили.
Я серьёзно.
Езжай, говорят, не выпендривайся – записан вызов!


* * *

Абстенуху откапать?
Это не к нам.
Крик.
Мат.
Даже харкнул вдогонку.
А минутой раньше трупом лежал.
И голос такой слабый-слабый...

* * *

Девятнадцать лет, плохо.
На похмел к сыночке вызывают.
Мне б в таком возрасте и в голову не пришло.

* * *

Волшебное слово?
Ладно, на ушко:
А вдруг он умрёт?
Отмычка.
Золотой ключик.
Приедет бригада…

* * *

Ужрался, рухнул, замёрз.
Попал в тепло – полез в драку.
Без вариантов.
Дубинки порой сказочно не хватает.

* * *

Да.
Согласен.
Засранцы.
Врачи-вредители.
Но в общем зачёте – с большим отрывом!
По очкам.
У Бога.


* * *

«Запах алкоголя в выдыхаемом воздухе. Речь, поведение и движения пьяного человека…»
На «вы» – борзеют.
За прогиб принимают.

* * *

Главврач, разжирев килограммов на двадцать, отменил выездным ужин.
Приказом.
Оперативность, типа, страдает.

* * *

Идёшь по городу – каждые пять минут скорая.
За бугром – ну хоть бы одна!
Делом занимаются потому что.
Заходил, спрашивал.

* * *

Пьяных ветеранов велено развозить по домам.
Реверанс, типа – заслужили, чертяки!
Но только раз в год.
Девятого.

* * *

В позапрошлый раз им дарили приёмники.
В прошлый – по комплекту белья.
Нынче разорились на кружки.
Всё с символикой, всё с оранжево-чёрной.
А разговоров-то, разговоров!

* * *

Спасли боярина кардиологи.
А свезли уже коммерсанты, у них салон комфортабельней.
Спецы же, с приказом не отставать, кресло-каталку следом доставили.
Дорогую, с моторчиком – на все сто доверие оправдали!

* * *

Рабочий посёлок.
Зарплата.
Накануне оповещают.
Готовность «раз».
И хирургов на низкий старт.

* * *

Памятное, говорите?
На «спазмы живота» вызов.
Оказалось – рожает.
Не поверили.
Звонили на станцию: вы кого нам прислали?
Спросили, за сколько диплом купил?
Там и принял, куда деваться.
Думаете, извинились?


* * *

«Вы должны!», – говорят.
Не совсем уверенно, впрочем.

* * *

Пьяный, ругань, угрозы – с чистой совестью кладёшь трубку.
По инструкции.
Но это раньше, а теперь так:
- Что там?
- Слушай, не знаю, они матом орут – ты съезди, глянь…
Качество услуг, психология потребителя... мене, текел, упарсин!

 

Спецы зашиваются.
Линия вешается.
Диспетчера в дыму сутками.
Начальство, лелея карьеры, боится жалоб.

* * *


Загадка.
«Состояние после падения с 9-го этажа через мусоропровод».
Ась?
То-то.
Рабочий посёлок, Новый год в общежитии.

* * *

Особняк.
Забор.
Домофон.
Открываем!
Щелчок.
Кавказец.
Нос к носу.
Чуть ли не метр в холке.
А с крыльца уже наблюдают.
Сорвал спектакль – не трогают меня псы.
Крикнули: пациент ждать не стал, уехал сам, к частникам...

* * *

И все, как один, на дороге скорую пропускают — непременно уведомят.

* * *

- Давно?
- Со… ф-ф-фх… со среды.
- А вызвать?
- Пройдёт… кх-кх... думал.
- Сколько лет болен?
- С де… фх-х-х… с детства.
- Хоть раз само проходило?
- Нет.
- Тогда почему?
- Фх-х-х… не знаю, отстаньте!
Астма.
Стандарт.
Один из трёх, где-то.

* * *

Жалуется и трещит семечками.
- Может, прервётесь?
- Не, я без них не могу. Наркотик. Хотите?

* * *

Новострой.
Запах краски и свежести.
А в квартирах уже ханыжник — подошвы липнут.
Расселение коммуналок...

* * *

Здоровьем нации озаботились, надо же...
Инопланетяне, ё!

Точно помню – не так было, застал ещё. Это потом – как мутным селем с горы. Под гонор и улюлюканье. С соплями и ностальгией в сухом остатке.
Вернуться можно. Выключить телек, сесть и подумать. В тишине. Мозгом. И, главное, на других, на других потом не равняться – у них-то, сирых, по-прежнему всё…


О к о н ч а н и е
«Чудны дела Твои, Господи!»
9:00 – 00:00
«…ибо не ведают, что творят.»
00:00 – 9:00

Заблудились, тормознули возле старушек на лавочке.
- День добрый! Не подскажете – Граничная улица?
- ГРАНИЧНАЯ или ТУПИКОВАЯ?
Не нашли, что ответить. Молча отъехали.

* * *

День. Двор. Детсад.
Работяги кладут шифер на крыши беседок.
Утром туда же – двор, детский сад, беседки…
Без шифера.
Сняли ночью.
Для дач.

* * *

- О, скорая!
- Эт за тобой. Эй, эй... заберите его в дурдом!!!
Повсеместно.
Из года в год.

* * *

Боксёр.
Чемпион.
Медали, пояса, кубки.
Неадекват: от угроз к плачу без обертонов.
Трезвый.
Не псих.
Во страху было!

* * *

Кашель, хрип, жгуты гноя из лёгких.
Кастрюля за приступ.
В бронхах грязевой гейзер, температура за сорок.
Абсцедирующая пневмония.
Участковая – накануне. Выписала лекарство, вон, рядом, на тумбочке…
ТАБЛЕТКИ ОТ КАШЛЯ.
Довёз живым.
И там смогли, вытянули.

* * *

Не пропустив, впилила нам в борт.
Отдышалась: накапайте корвалола…
Выяснилось – третье ДТП за год. Больше, утверждает, не попаду – сколько ж можно?
Надо, надо было накапать.
Чтоб надула.

* * *

Отключили воду на станции.
В обед огласили вердикт: дай бог под утро!
Позвонил в районную администрацию, представился Главврачом...
Дали через сорок минут.

* * *

Даже мелкий начальник любит ввернуть, что у нас работа без права сна.
Дескать, койки ваши со станций – в любой момент!
В идеале: скамья, получивший вызов выходит, остальные сдвигаются ближе к двери.
А освобождённую площадь можно в аренду сдать.

* * *

Истинно свободны – неизлечимые.
Из тех, кто ещё ходить может.

* * *

Чужеземный премьер привёз беременную жену, и к ней немедленно кардиологов прикрепили.
А ну как рожать начнёт?
Сутки за ней ездили, поссать сходить не могли: сказано же – неотлучно!
Линия, естественно, без спецов: шоки, инфаркты…
Неплохую жатву смертушка собрала.

* * *

Врачей обязали сдавать зачёт.
Высокопоставленной медсестре.

* * *

Угасал барин.
Скорая ежедневно.
Официально: «плохо онкологическому».
На деле – меняли калоприёмник.
Реаниматологов посылали.

* * *

Обещанный грипп.
Тупенькие, смешливые кисы с тридцатью семью и тремя.
Вечером, в основном.

* * *

Форточки наглухо.
Откройте, вы ж духотой только усугубляете.
Мы потом, говорят.
А в глазах: ишь, что удумал!
Продует же.
Под двумя одеялами.

* * *

Многие, живя с удобствами, моются раз в неделю.
По субботам.
Как отцы их и деды.


* * *

Старухи.
Сантиметровой толщины ногти на пальцах ног.
Слоями.
Как торт «Полярный».

 

Слегла коллега с печальным диагнозом.
Даже заведующая вздохнула:
- Жаль! Ещё одной единицы не стало…

* * *

Правительственная резиденция. Банкет. Поплохело участнице.
Послали нас и кардиобригаду вдогон.
Разобрались, отзваниваемся: ничего серьёзного, не правительство, отменяйте спецов.
И ответственный – сам, лично:
- Пусть едут. Переключаю на консультанта, опишите кардиограмму – подробно…
Он и кардиологов заставлял ЭКГ переснять.
Жополиз херов!

* * *

Сняли с электрички с укусом змеи.
На вопрос, кто укусил, расстегнув молнию, вытащил из кармана гадюку.
Живую.

* * *

- Алё, чего от живота лучше принять?
- Лучше – если к вам доктор подъедет.
- Не, мы в Лондоне. К врачу дорого, так вы скажите, чё нам купить…
Нош-бру посоветовали.
Брынцаловскую.
Пусть ищут.
В Лондоне.

* * *

Пожар. Хрущоба. Третий этаж.
Горит кухня с прихожей.
Балкон, дети, восточная женщина.
Орёт, рвёт волосы, мечется.
Снизу в тридцать глоток: да уймись ты – ребятишек пугаешь! Сейчас снимут вас!!!
Невменяемая.
Хватает малышей и вниз, одного за другим.
Народ под балкон, как голкиперы…
Незабываемо.

* * *

Повально:
Звонят старикам; те, как водится, сетуют на здоровье, а им скорую.
Задыхается, теряет сознание, боли в сердце…
Вваливаешься всклокоченый, а там и не в курсе: не вызывали мы, говорят.
А кто?
Дочка, наверное. Она не с нами живёт…
И перезванивает потом: мол, как там?
Божья роса, ёпт!

* * *

Обострятся, ухудшатся, належат осложнений и скажут в глухой ночи: не хотели вас беспокоить...
- Ну и не беспокоили бы.
- Так плохо же!
- Сразу б и вызвали.
- Так беспокоить же не хотели!
Бесконечно.
Как космос.

* * *

Мужчина, тридцать два, звонит из гостиницы.
Покусали клопы.
Отказали.
Истерика.
Звонок в горячую линию.
Потом звонок из Райздрава.
Съездили.
Повод: «Укус насекомого».
Диагноз: тот же.
Могу поклясться.

* * *

Сочувствовать вредно – наполнятся значимостью, начнут «тыкать»…

* * *

Некоторые старушки сушат на батарее использованные прокладки.
Из экономии.
Маразм, несомненно, но вдуматься…

* * *

Наведалась СЭС.
Запретила посуду.

* * *

Ввели морфин на инфаркте. Забыли ампулу. Хватились поздно – уже ведро вынесли.
Зажав в зубах фонари, фильтровали мусор в помоечном «бэтээре».
Нашли.
Госнаркоконтроль беспощаден…

* * *

Иной раз не попрёт – и целый день мордачи с багровыми шеями.
- Слы-ы-ышь, кома-а-андир, ты там, кароче, чё-как…

* * *

До конца смены корреспондент не выдерживает.
Сбегает ближе к полуночи.

* * *

Два приказа.
Первый: демонтировать аппаратуру с истёкшим сроком, пусть даже рабочую.
Второй: на вызова надевать колпаки. Всем поголовно – будут проверки.
В один день оба.

* * *

Подкравшись, заведующий фиксирует на видео задремавших.
И лишает премий – спали в дневное время.
Летами юн.
Перспективен.

* * *

Мечта скоропомощных – уложить Президента в «ГАЗель» и прокатить с километр.
Чтоб почувствовал.


* * *

Раньше, на светофоре, дожидаясь зелёного, я за столбом вставал.
Мало ли, на тротуар вылетит?
А потом перестал.
С бетоном выворачивают при ударе.

* * *

Работаешь на асфальте – хамят в спину.
Из толпы.
Понимая, что не до них.

* * *

По дороге в стационар, доверительно начинают «за жизнь».
Основной тезис: «порядочные» и «быдло».

* * *

Волна болезненных месячных.
Модно у молодёжи.
- Да, привычно... да, регулярно.
Томность, мука, улыбка из-под ресниц.
И чуткий юноша:
- Зая... Зая...

* * *

Метеопатия популярна.
Лечили одну, краем глаза – листок в серванте.
Атмосферное давление, перепады за сутки.
Пик – в три пополуночи.
Время вызова угадаете?
Минута в минуту.

* * *

БЕЗ ПРАВА ОТКАЗА!
Ультиматум.
Ездить на всё!
Иначе абзац.
Ездим.
На всё.
Вообще.
Такая вот инновация.

* * *

- Что беспокоит?
- Уже ничего. Но, всё равно, поставьте (!) какой-нибудь (??) укольчик…
Серь баклажанная.

* * *

Энергичные дамы.
Апломб. Гонор. Ворох вопросов.
Напористые.
- Зовите соседей – носилки нести.
- У вас для этого санитары есть!
- У меня, как видите, даже фельдшера нет. Идите, ищите.
И всё.
Расстеряность.
Беспомощность.
Беззащитность.
Пройдёшься по этажам, приведёшь, вынесешь.
Сопровождают в карете – апломб, гонор, ворох вопросов…


* * *

Ещё о соседях.
На просьбу позвать, отвечают: Что вы, у нас тут одни старухи живут!
Все.
Всегда.
Везде.
Слово в слово.

* * *

Удивительно, сколько людей лично знают нашего губернатора.

* * *

Звонят, спрашивают, как принимать таблетки.
Жёлтенькие такие.
На “кэ”.
Точно не помню, от давления… ну, вы должны знать!

* * *
Разрешение приступа:
Хх-х-харрр... Ф-ф-фэф... Спа... хыссс... сибо, сыночки...
Мама! – Одёрнет дочь. – За уколы спасибо не говорят!
А скажешь «зависит от воспитания» – обижаются.
Прелестно, по-моему...


В таком вот ключе. Эмоций тут на копейку, одно любопытство, типа: ну-у, что нам ещё покажут? Иной раз осточертеет – уволишься. Туда ткнёшься, сюда… не, не моё, ерундой занимаются! И обратно на линию. С ходу в теме, ликуешь – везёт на первых порах, – и, как прежде, многим сочувствуешь. Против воли порой…



К о н е ц


Постскриптум: Допуск к наркотикам.
Пять месяцев!
Бедолаги.
В поте лица…

 

Диспетчеры вешаются.
"Скорая", можно с вами проконсультироваться? Моей дочери 20 лет, а у нее пупок мокрый. И пахнет оттуда..."

***

"- "Скорая"! Здесь на уровне Панфиловцев 29 встала проблема дизентерии...
- А что случилось? Поконкретней, пожалуйста.
- Ну, здесь два человека какают и не могут кушать...
- Это называется “жидкий стул”. Надо выражаться попроще. Как фамилия?
- Хер знает..."

***

"Это вам звонит малоимущая. Я задом раздавила унитаз, а помазать нечем..."

***

"- "Скорая"! Живот болит сильно...
- А куда-нибудь отдает?
- В очко!"

***

Завязать с медициной… Ментальность сменилась, потребительство торжествует, народ держит медика за халдея. Нет уж, увольте-с! Жаль стажа, жаль опыта, больных жаль тяжёлых… но – блин! – я ж человек как-никак! Хоть и доктор. И я ещё себя уважаю.

Finita la comedia.


«Я прихожу домой усталый и разбитый
и прям в одежде я валюся на кровать,
а завтра снова для капризных паразитов
мне спозаранку – будь я проклятый! – вставать».
В.Токарев


Толкуют: выгорание, выгорание….
На самом деле – как выключили.
В момент: р-раз! – и всё, шабаш, штыки в землю: нет боле резонов облизывать это охеревшее от потребления жучье племя. Безнаказанное.


Перекрыл проезд и стоит разгружается.
А мы с больным на борту.
- Слышь, дядька, нам выехать надо.
С разбегу!
- Задом сдай. – Кивок на грузчиков. – У меня счётчик тикает… Да хули ты гонишь – я сам водитель! Проедешь…

***

Конфликт.
Осмотрев, посмел пересесть в кресло.
А оно, оказывается, на заказ.
Прямо аж из Италии.

***

Мужчина, тридцать восемь.
Наведался к стоматологу, тот глянул:
- У-у-у! Челюстно-лицевой нужен…
И направление на руки.
Пришёл домой, вызвал: везите!
- Мужик, совесть имей! – повернулись и вышли.
Стукнул наверх.
На самый.
Приказали свезти.
Ещё и навтыкали.


***

Коллега.
Вежлив, спокоен – конфликты разруливать посылают.
Свистнули к телефону.
- Да?
Долгая пауза.
- Я понял. Дело в том, что это не экстренная сит…
Долгая пауза.
- Вы не правы.
Долгая пауза.
- Не грубите, пожалуйста…
Очень долгая пауза.
- Я дам номер ответственного, он скажет вам то же са…
Багровеет.
- Уважаемый…
Ещё попытка.
- Да послушайте…
Никак.
- МЫ НЕ ПРИВОЗИМ НА ДОМ МАЗИ ОТ ПРОЛЕЖНЕЙ!!!
И трубку в рогульки: н-н-на!
Аж телефон треснул.
Хорошо, их у нас несколько.


***

А как увольняют: ммм!
Песня.
Веско, уверенно:
- Всё, тварь, ты больше тут не работаешь!
Диспетчеров особенно.
По телефону.
С безопасного расстояния.


***

Был в Польше.
- А пан кем работает?
- На «скорой», врачом.
Не знали куда посадить.
Потом Чехия – и та же фигня.
Потом Словакия – полное тождество.
Потом… что ж потом-то?
А! Потом я домой вернулся.


***

- Слышь, врачишка, ты мне вот чё скажи…
- Ох, ни хера ты пукнул, родной! Ничего не напутал часом?
Вскинулся:
- А чё ты, на?
- А херли ты думал? Ты мне – врачишка, а я те – Александр Иваныч?
Исход – жалоба.
На хамство.
Приехал, гнида, такой, весь из себя…


***

Вышли с вызова – барышня.
- Окажите помощь – поднимитесь со мной до квартиры и освидетельствуйте там кое-кого, на предмет опьянения.
- Пардон, это не к нам.
- Ха-а-арошенькая у нас скорая…

***

А ещё я – при форме, со фонендоскопом!, – в лифт с молодёжью люблю входить.
Не спрашивая на свой этаж жмут.

***

Город в снегу.
Увязли, толкаем, боковым зрением – снимают на телефон.
Закончат – трубу в карман и дальше, своей дорогой.

***

Зависли на перекрёстке – не уступают.
- Хоть одна падла пропустит скорую под мигалкой? – В мегафон, громко. – Вы ж только и жалуетесь, что к вам едут долго…
Ой, зря!
До этого хоть глаза отводили, а тут услыхали – и с чистой совестью: вот хотел пропустить, но раз вы та-а-ак…


***

Мятая сторублёвка.
Ветхая, комканная – как из жопы!
- Да не стоит, оставьте.
- Бери-бери, это от чистого сердца…

***

- Ну долго ещё вашу скорую ждать – я на работу опаздываю!
Говорят – сочиняю.
Наивняк!
Эльфы.

«Вы этого достойны!».
«Побалуй себя!».
«Желаемое – за один клик!».
С экрана и прямо в подкорку.
Началось давно, с «Кодака»: «Вы нажимаете кнопку – мы делаем всё остальное!».
И сейчас, похоже, уже зашкаливает.


«Скорая помощь… угрозе жизни… экстренного вмешательства»
Бес-пон-то-во!
На икоту вызывать стали.

***

- Я одинокая, мне поговорить не с кем.
- Ночью?
- Ну и что? Вы ж круглосуточно…

***
Повод к вызову: «не уснуть».
Оно, конечно, уже привычно.
Но не в час дня.

***

« Ну пло-о-охо же!!!»

Н. Стрижак, телеведущая.

Новогодний похмел.
Уж казалось бы, да?
А всё равно вызывают!


***

- Так вы чё, больничного не дадите? Тогда вызывайте мне участкового, а то ж я, получается, целый день пропустила… Нет уж, звоните вы – мне от сегодняшнего числа нужен…


***

- На приём? К терапевту? Чтоб я там с бабками в очереди сидела?
Прямым текстом.


***

- А я не знал, что с этим мне в поликлинику…
И ресничками этак: хлоп-хлоп, хлоп-хлоп!
От мала и до велика.
Цель, как говорится, оправдывает…


***

Больна неделю.
Участкового не звала.
Лекарств не пьёт.
От укола отказывается.
В больницу не едет.
Какого хера?
- Вы мне просто скажите что у меня…


***

Суть времени: вызвать не потому, что надо, а потому, что могу.


***

Так и просится:
Сидят, курят, молчат – дым слоями, глаза в пол у всех…
Наконец, со вздохом:
- Ничего не поделать – придётся.
И, затоптав окурки, тянут спички из кулака.


***

Эмигрантов предупреждают:
- Здесь не Рашка! Дёрнешь скорую не по делу – по миру пустят…
Нужны ещё аргументы?


***

Идя на смену, своих в толпе видишь сразу: потухшие, серые, нога за ногу…
И на «привет» могут не среагировать.


***

Да, вот ещё:
- ИДИТЕ НА ХЕР СО СВОИМ ГИПОКРАТОМ!!!
Уф-ф, гора с плеч!
А то всё стеснялся, откладывал…

 

Цитата:
«Количество разума на планете – величина постоянная. Население не глупеет, оно просто увеличивает свою численность».
Всё-таки «золотой миллиард» – это рационально.
Не так ли?


- Что беспокоит?
- Давление.
- Чем проявляется?
- А?
- Проявляется чем, говорю?
Молчание.
- На что жалуетесь?
- Давление.
Ладно, с другого бока…
- Что чувствуете при этом?
- Что?
- Жалобы какие у вас?
- Давление.
О, Санта-Мария, где ты?


***

Баба Нюра, Коновалов с Малаховым, Рушель Блаво и лишь потом – скорая.
На которую, кстати, можно жалобу накатать.


***

Пасхальные яйца.
Десятидневные.
Сожрут – и на горшок, не слезая.
- Они ж свячёные!
Нетленные, то есть.


***

Фотофобия.
- Ой, ма, погаси свет – глаза режет.
Щёлк.
О-па!
- И как прикажете осматривать?
- Так вон же у вас фонарь есть!


***

Юность не вяжет сегодняшний отходняк со вчерашними возлияниями.
Что «да ладно!» – сами охренев ходим.


***

Деструктивный панкреатит.
- Да вам, дорогой мой, вообще пить нельзя!
- А это уже не ваше дело, молодой человек!


***

Вызвали: помогите!
Набрали в шприц, подошли…
- А это не вредно?
Занавес.


***

- Вы меня слышите?
- Да.
- Понимаете?
- Да.
- Можете говорить?
- Да.
- Что беспокоит?
- Значит, у неё в прошлом году…
- Минутку! Пусть сама скажет. На что жа…
- Давайте я: ей когда…
- Дама, пожалуйста! Я хочу выслушать пациентку. Итак?
- Она в январе…
- Женщина! Мне нужно услышать как она говорит! Как строит речь, как дышит при разговоре – вам ясно?
- Да.
- Слава богу! Что вас сейчас…
- Вот тут участковая в карточке…
- ВЫЙДИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА!! ИЗ КОМНАТЫ!!! Спасибо! И дверь закройте! Извините, баушка, расскажите…
- Алё, скорая? Я хочу пожаловаться на врача…
- …своём самочу…
- Её с утра тошнит, слышите?

***

- На носилках? Вот ещё! Ногами пойду…
А в отделении:
- В утку? Лёжа? Смеётесь что ли?
И:
- Да вы чё? Я с десяти лет курю…
Сортир, сигарета, внезапная смерть, реанимация, и в морг под простынкой.
- Он в больницу своими ногами пришёл – залечили, уроды!
Обычно так.


***

И не понять одного – если мы такие херовые, что ж вы нам телефоны-то обрываете?


***

- У меня на все лекарства поливалентная аллергия…
Сезонный недуг.
У старушек.
Поражает весной, локален, проходит с наступлением холодов.
С окончанием посиделок.
Элементарно, Ватсон!


***

Мир наизнанку.
Актёр, изображая врача, имеет за месяц больше, чем врач за год.
А в провинции – за два.
Пациент же, гнобя реального медика, сопереживает экранному.


***

Профессура.
- Не-е, – с усмешкой, – врач «скорой» это не специальность.
А приедешь к такому и – чётко:
- Коллега… коллега…

***

- Вот из «Он-клиник-Нева» выписка…
- Это мы в «Скандинавии» консультировались…
- Я когда на платном лежал…
И непременно – непременно! – озвучат суммы.


***

Педиатры рассказали:
Тянули в реанимации дитятко, а папаня, наведываясь, смесители свинчивал.
В санузлах.
Ну, чтоб порожняком не кататься.


***

Во, кстати:
- Не я, так другой сворует!
Чужой грех на себя.
Аки Христос.
«За други своя» детектед.


***

- Кого ты лекаришь, парень? Кого?
Чаще и чаще мысль.


Древние были умней, почитая учителей, врачей и военных. Понимали – больных, беззащитных неучей сомнут первым набегом. А вы плодите чуму – своими руками! – ибо полно вокруг стран, живущих старым заветом. Их много, мы им поперёк горла… короче, горе побеждённым!
Слыхали?
Реформаторы не спецы – в нюансах не шарят.
Ибо экономисты.
А им – выгода.
Табаш.
Рентабельно-нерентабельно.


***

Сдавать кровь за идею.
Сверху решили: сытые, холёные, летающие лечиться в Германию.
Где с кровью орднунг – знают, буржуи, как донора покупать!


***

Металлические присоски для кардиографа.
Они дешевле.
Резина, конечно, поэластичней и присасывается не в пример… ну да хер с ней!
Зато – экономия.


***

Тендерные комиссии.
Наши пишут: кардиограф такой-то, параметры – те-то.
А всё, кроме «кардиограф», вычёркивают: жрите, мол, что дают!
Серьёзно, они сами обмолвились.
Странно, что ВВС наши не на «кукурузниках» – тоже ведь самолёты, летают…


***

Всё, официально: спасение жизни проходит как медуслуга.
Чёрным по белому.
Дело за малым: МЧС, СОБРы, ВС РФ.
Пожары, терроризм, угрозы извне… короче, тоже услуги.


***

Телеведущие.
Приглашают врачей, задирают вопросом.
Те отвечать: по существу, с логикой, без эмоций, а им – стоп! – рекламная пауза.
Обратите внимание.


***

Диалог с руководством?
Ай, бросьте!
Человек в галстуке – враг!
Как бы убедительно ни кивал.
Какой бы харизмою не сочился.


***

Отправили на учёбу.
Берёшь расписание: кровоизлияния в мозг, спинальная травма, судороги у детей…
И ни словечка о «расстроилась – уколите фенозепам», «чешется дерматит» и «шишка на пальце – недели три как».
Верите?
Ни словечка!
А меж тем приказ тот же: ПРИНИМАТЬ ВСЁ!


***


«Ты всё пела – это дело…»
Поучительная история.

Начальство, по ходу, всё ещё в социализме живёт.
Со «скорой» – как от холеры, а оно знай «не нравиться – увольняйтесь!» поёт.


***

А мотив популярен – вся нация подпевает…
Уволимся, уволимся, не волнуйтесь!
Уже начали.
Ух, блин, попляшете!

Изменить к лучшему?
Нужна пропаганда.
Нужен геббельс – хороший!
Чтоб при умном подходе – на пол-года делов, потому как никогда человек не был столь внушаем, чем ныне.
Только чую – едва ли: с этого status quo кормятся.
Жирно.
Ну и вам капает – корольком-то себя почувствовать на пятачке, да?

Так что – решайте.
Извиняюсь за каламбур: вам жить!
Имейте в виду.
Dixi!